Приезжайте в Голландию

Холодно, как холодно…Снег валит, не переставая, вот уже две недели. Тонкая плёнка льда на канале покрылась снежным ковром, по которому беспрепятственно скачут замёрзшие птицы, что-то во льду выклёвывая. За окном суетливая жизнь: крики извозчиков, торговцев рыбой, мальчишек, лихо съезжающих на деревянной доске с высоких сугробов прямо в заледеневший канал… И не боятся же, шельмы!

Краски замёрзли безнадёжно. Синий кобальт превратился в камень, и теперь надо долго тереть его пестиком, а горячей водой нельзя — пропадёт краска… Мастерская заполнена льющимся из больших окон зимним светом. Сейчас бы работать  — освещение такое хорошее! И на стенах появился тот самый, любимый, тёплый, молочный оттенок, серебристый фон, на котором так нежно выглядят силуэты сидящих, стоящих, отдыхающих женщин — бессменных героинь его неповторимой живописи…

Йоханнес(Ян) Вермеер прожил на свете 43 года. Даже по тем временам — мало, прискорбно мало. Жил неплохо, не бедствовал, прижил с женой 15 детей, из которых умерли всего четверо! Повезло, можно сказать. Да и сам умер легко, внезапно, от сердечного приступа. Всю свою недолгую жизнь посвятил живописи, но картин оставил мало. Большую семью надо было кормить, за картины же платили плохо, мало, иногда и вовсе ничего. Вот и приходилось коммерцией заниматься, чужие работы продавать. Так и жили. За пределы родного Дельфта не выезжал. Городок свой любил, чувствовал себя в нём уютно, и не хотелось никуда. Живописи учился недолго, у себя же в городе, об Италии и не помышлял… А хорошо бы, наверное, в тёплые края, где небо того самого волшебного цвета синего кобальта, и руки от холода коростой не покрываются, и краски не замерзают, и на душе легко.

 Пейзажей любимого Дельфта оставил только два. Город такой маленький, что, побродив по нему немногим более часа, можно без труда и улочку найти, которая золотится на одном из них, и вид на речку, что прямо из окна дома художника тёплым летним вечером нарисовался. А вот женщины Вермеера — это особый мир. Писал разных: простушек- служанок, барышень, молодых и не очень, и непременно что-то делающих. Или стоит, письмо читает, или из кувшина молоко тонкой струйкой переливает, или на гитаре струны перебирает, или за клавикордами сидит, наигрывает, или кружево плетёт. Или просто, голову повернула, и смотрит бездонными глазами, в душу проникающими, а в ухе серьга, огромная, тяжёлая, натуральная жемчужина… Это, точно, простолюдинка, ведь только им, в услужении находящимся, волосы нужно было плотно закрывать, чтоб ни одна непослушная кудряшка из под тяжёлой ткани не высунулась. Но тогда-откуда жемчуг дорогой? Кто она, эта незнакомка? И полёт фантазии уже влечёт нас за собой, и впрямь становится важна судьба девушки этой и её жемчужины необыкновенной…

Сюжеты бесхитростны. Все картины, похоже, в том же доме, где жил, и написаны. Обстановка, мебель- всё обычно. А вот свет… Он не из окна. И не от светильника. Он льётся изнутри самой картины, незримым потоком, проникает во всё, окутывает, обволакивает, завораживает, притягивает, как магнитом, наш зачарованный взгляд И хочется заглянуть туда, внутрь, проникнуть вглубь, догадаться, откуда берётся он, источник загадочного свечения? Ведь эти женщины просты и понятны, похожи на нас с вами! В картинах Леонардо свет есть часть самой природы, итальянского лета, изумительной окраски небес южной страны… А здесь? Холодный, стальной оттенок тяжёлого, облачного северного неба, а свет всё равно струится, как будто стремясь растопить лёд в сердце, и наполнить его неиссякаемым потоком любви и нежности.

Приезжайте в Голландию. Приезжайте в Гаагу. Приходите в музей Маурицис, где в уютных небольших залах размещены сокровища частной коллекции королевской семьи. И там, в числе других бесценных шедевров, висят на стенах и эти небольшие, неброские полотна. Но вы не пройдёте мимо. Вас остановит, притянет, заставит замереть в благоговении чарующее свечение  живописи Яна Вермеера, простого волшебника из прошлого…